Том 4. Произведения 1857-1865 - Страница 2

К оглавлению

2

— Ну, хоть в уездных городах, может быть, богатые купцы есть? — спросил он у того же нумерного.

— В уездах как не быть, есть… В Полорецке есть, в Черноборске тоже, в Окове…

— Семейные?

— Известно, купцы народ плодущий-с…

— Это, брат, хорошо… принеси-ко еще очищенной!

— Да не прикажете ли уж графинчик поставить?

— А и то дело.

«Ну, вот оно и выходит на мое! Теперь, стало быть, только осторожнее действовать надо, и дело в шляпе… Посмотрим, посмотрим, Анны Пафнутьевны, Василисы Карповны, Перпетуи Прокофьевны, как-то вы от меня отвертитесь! Хорошо, что я стихов много знаю — это самое действительное средство! там в альбомчик пропишешь, там пропоешь, там этак в упор продекламируешь — ни одно купеческое естество не устоит!.. А впрочем, поглядим-ка на свои мордасы; я уж дней шесть и зеркала-то не видал!.. Ничего, недурно! Глаза красны и нос как будто лупится, да это пройдет… надо бы водку совсем оставить… ну, да это с завтрашнего дня, а нынче дело дорожное…»

— Мишка! — крикнул он своему лакею, который возился в передней с чемоданами, — на ночь чтоб огуречная вода была — знаешь, что тетенька Лизавета Егоровна от загару дала… Ну, а чиновники у вас каковы? — спросил он, обращаясь к нумерному, принесшему графин с водкой.

— Есть господа хорошие-с… Фурначев генерал, Порфирьев Порфирий Петрович, Размановский-господин…

— И богатые?

— Капиталы большие имеют-с. Генерал Фурначев с Пазухиным-то свояки, так и торговля-то у них пожалуй что вообще происходит… Порфирьев Порфирий Петрович тоже при капиталах — помаленьку довольно-таки насбирали… Ну, Размановский-господин — этот будет против них потощее…

— И есть у них… дочки?

— У Порфирьева да у Размановского, только уж очень словно каверзны — глядеть не на что-с…

— Это, брат, нехорошо. Жена надо, чтоб была такая… сдобнушка… можешь идти!

Иван Павлыч был доволен полученными сведениями. Действительно, шансов оказывалось множество; жаль только, что генерал Фурначев в племя не пошел, а у него уж наверное дочки не вышли бы каверзные.

«Только нужно бы, черт возьми, денег, чтоб не ударить лицом в грязь!.. А с костромского именьишка, хоть ты лопни, больше тысячи в год не получишь!.. дда! на это, брат, не разъедешься!»

— Мишка! взял розовый галстух?

— Взял-с.

— То-то же!

«Нынче время летнее — без розового галстуха нельзя! Все, именно все, зависит от того, как за дело приняться… Хорошо, что у меня фрак новый есть…»

— Мишка! а фрак новый взят?

— Взят-с.

— То-то же! ты у меня смотри, вывеси его на ночь на вешалку, чтоб складки отошли, да приутюжить вели!

«Как надену я новый фрак с иголочки, да подтянусь хорошенечко снизу, да жилет с золотыми пуговицами, да галстух розовый, да подъеду этаким чертом: сударыня! желал бы я знать, свободно ли ваше сердце? — А ведь недурно будет!»

Иван Павлыч раскланялся перед зеркалом и сделал приятный жест правой рукой.

«Хорошо, что я воспитание порядочное получил! Кто что там ни говори, а воспитание важная вещь! Возьмем теперича хоть меня… я, могу сказать, обо всяком предмете разговаривать в состоянии; стало быть, каждому образованному человеку приятно иметь меня в своем доме… Ну, опять и манеры! манера должна быть у порядочного человека приятная, круглая; иной, может быть, и хороший человек, да сопит, или жует, или головой вертит — ну, и вон пошел! а у меня все это в порядке: жест самый благородный, улыбка ласковая…»

Иван Павлыч подошел к зеркалу и улыбнулся.

— Мишка! рубашки хорошие все взял?

— Все взял-с.

— Ну, то-то же!.. да бишь!.. гм… об чем бишь я еще хотел тебя спросить?

— Не могу знать-с.

— Вечно ты ничего не знаешь!.. да! не забыл ли ты еще чего?

— Все, кажется, взяли…

— То-то «кажется»! я ведь, брат, тебя в Кострому пешком сбегать заставлю, если забыл… чаю! и стели постель!

Через час в нумере уже тихо. Иван Павлыч видит во сне, что он сидит у полорецкого купца Кондратья Кирдяпникова и получает от него билеты Московской сохранной казны…«Уж вы сделайте ваше одолжение, Иван Павлыч, — говорит растроганная Афимья Семеновна, — не больно Аксюту-то забижайте!» — «Ну, Оксюха, — прибавляет от себя Кондратий Сидорыч, — смотри у меня, мужа слушайся, да не балуй!» Иван Павлыч, не без сердечного участия, замечает при этом, что у Кондратья Сидорыча лицо красное, глаза налитые, а шея короткая и толстая… «Может быть, от того-то и называется он Кондратьем Сидорычем!» — говорит он мысленно и… улыбается.

Мишка с своей стороны видит тоже сон. Ему снится, что он никак не может растопить печку: дрова, что ли, сырые или уж день такой задался… Он поминутно бегает на кухню за растопкой — и все тщетно! «Что за чудо!» — кричит он во сне тем тоскливо отчаянным голосом, каким обыкновенно кричат «караул!» люди, огорченные встречею, в глухом и безлюдном месте, с суровыми незнакомцами, изъявляющими желание лишить их жизни.

II
Первые впечатления

«Крутогорск. 29 мая 18**.

Не сердись, душа Сыромятников, на мое молчание. Знаю и очень помню, что долг дружбы прежде всего, но молчанию моему были, как здесь говорят, законные причины. Во-первых, я только вчера довел свои дела до той точки, с которой могу уже смотреть на будущее глазами ясными и не отуманенными ложным блеском несбыточных надежд и т. д., а во-вторых, все это время я именно бегал как собака, ибо ты и сам, я думаю, знаешь, как грустно находиться в коже просителя.

Победа, дружище, победа! Помнишь ли ты, как наш латинский учитель рассказывал о каком-то чудаке, который имел привычку говорить: veni, vidi, vici (так, кажется? я признаюсь тебе, всю эту гнусную латынь позабыл, и даже mensaпросклонять не сумею); в то время мне даже не верилось, чтоб мог найтись такой чудак, и теперь пришлось на себе эту поговорку испытать!.. именно, братец, veni, vidi, vici! Но буду рассказывать по порядку.

2